УЛЫБКА ФОРТУНЫ
Жена стояла у зеркала и подкрашивала
глаза, будто собираясь куда-то пойти, когда я завалился с работы.
Бросив на незаправленную постель пошарканный дипломат, шагнул к
электрической плитке и поднял крышку сковородки. Бр-р. Поморщился.
Что-то сразу расхотелось есть давно остывшую яичницу. Взяв запоздалую
почту, глянул на дочь, которая выполняла за столом домашнее задание.
Она подняла сопливое лицо и улыбнулась мне улыбкой жены. «Хорошо быть
детьми, – подумалось почему-то, – никаких тебе проблем». Подсел к
дочери и, откинувшись на спинку старого, но ещё крепкого стула,
развернул газету.
О чём хоть позавчера писали? Ой, только бы
не о перестройке и светлом будущем, не о пустых дебатах на сессиях
различного уровня и политических дрязгах (кто кого, Горбачев или
Ельцин?), не о речах Горбачева и его пышных приёмах в Америке (которая
уж, конечно, не чета нам!), не о талонах и длинных очередях в
магазинах… Надоело всё! Даже читать тошно, будто писать больше ни о
чём. Хочется чего-то лёгкого, загадочного, что хоть как-то бы помогло
отвлечься от всего, расслабиться и отдохнуть душой... Во! «Стало
известно, что Снежный Человек вышел из леса и выбрал себе жену из
людского племени»... Ого! Это же настоящая сенсация, сенсация века.
Любопытно, что дальше-то было?
И я уткнулся в газетную публикацию,
которая, к моей великой радости, вдруг сильно заинтриговала меня.
– Чего скажешь? – спросила жена и отошла
от зеркала.
– Что именно? – буркнул я, не отрываясь от
газеты.
– Как это «что»?! – жена вытаращила глаза.
– Но ты-то хоть побывал на приёме у Семёна Семёныча?
– Нет!
– И не заводил с ним разговора о квартире?
– Раз не был у шефа, то и разговора не
было!
– Коне-эчно, ты у нас такой. Когда
выходила за тебя замуж, ты казался куда перспективнее. А чего добился
за это время, что работаешь у Семёна Семёныча? Вон твой-то приятель...
Высоко шагнул. Тебя же совсем не волнует, что мы уж какой год живём в
общежитии, что комната у нас маленькая, тесная, к тому же без
капитального ремонта...
– Всё-о, завелась симфония, – отмахнулся я
и отбросил газету, поняв, что теперь-то навряд ли удастся дочитать о
Снежном Человеке. – Да всё меня волнует, – едва сдерживая себя, сказал
раздражённо. – Но что из того? Ну, допустим, пойду я завтра к шефу...
И что скажу ему? Что, мол, какой год у вас работаю, а квартиры нет,
что живём в нищете... Между прочим, – я поднял указательный палец, –
так живёт большинство простых советских граждан. Во! Да шеф пошлёт
меня куда подальше – и будет прав, ведь у него и без того проблем
хватает. Бедняга, он до сих пор не может решить, распоряжение какого
руководства выполнять: союзного или республиканского.
– Тогда как насчёт стульев? Вчера только
купили, а сегодня утром уже развалились... В мебельном хоть был?
– Звонил. Сказали, что, видимо, на стулья
кто-нибудь сел!
– Ты издеваешься? – жена изменилась в
лице.
– Никто не издевается... С чего взяла?
– Что-что, а философствовать да
выворачиваться – ты мастак...
– Скажешь тоже, тебе всё кажется.
– Видать, с тобой иначе никак... Дочка,
подай-ка мне тарелки, чашки.
– Зачем, мам? – дочь недоумённо уставилась
на мать.
– Мне надо кое о чём поговорить с твоим
отцом...
– Понятно! Тут мне делать нечего, – я
рывком встал со стула и пулей вылетел вон.
– Куда ты? – крикнула жена вдогонку.
Но я уже ничего не слышал, вовсю бежал по
коридору общежития.
На улице подошёл к своему старенькому
«Запорожцу», который достался мне в наследство от отца, ветерана
войны, открыл дверцу и сел за руль. Что делать, куда податься?
Чувствую, настроение вконец испаршивилось. Эх, и зачем только после
работы сразу к себе подался, надо было вначале хоть к Шахову
заскочить, у него бы и убил от скуки время... Жаль, конечно.
Шахов, Шахов... Вот третий год вместе
работаем, а он уже имеет квартиру в четыре комнаты, да ещё и приличная
невеста наклевывается. Счастливчик, одним словом. Балует же его
фортуна...
– Не то что некоторых, – невольно
вырвалось у меня при тяжёлом вздохе.
Может, и правда к этому самому Шахову
податься? А что... Можно. Ничего не мешает.
– Приятелем ведь считается, – сказал я и
включил зажигание.
«Запорожец» почти сразу тронулся с места.
За несколько минут оказался у знакомой девятиэтажки. На лифте поднялся
на шестой этаж. И, подойдя к обитой дерматином двери, нажал на кнопку
звонка. Не успел я убрать руку, как дверь резко распахнулась и, чуть
не сбив меня с ног, мимо пронеслась голая девица с короткой стрижкой
жёлтых волос, прижимая к полной груди одежду. Ошарашенный, я медленно
вошёл в квартиру.
– А-а, это ты, приятель... Привет! –
громко приветствовал Шахов. – Проходи, не стесняйся!
Он лежал, растянувшись на диване. На нём
был длинный халат с широкими рукавами. В руках он держал журнал, с
цветной обложки которого мило улыбались голые фотомодели, демонстрируя
свои прелести. Рядом стоял столик, на нём из тонкого стекла графинчик
с коньяком, рюмочка, узорчатая пепельница и нерусская пачка сигарет.
– Ты сейчас такой, будто тебя только что
из-за угла огрели пыльным мешком, – Шахов хохотнул.
– Да это…, – начал было говорить я, но тут
же замолчал, не знал, что ответить.
– Видать, от Люськи одурел, когда та
нагишом вылетела...
– Скажешь тоже. Голых что ли не видал...
Просто неожиданно как-то. Кто она?
– В фиктивном браке с которой. Кажись, уже
рассказывал, что для того, чтобы заполучить эти хоромы, нужен был
брак, хоть фиктивный. Вот и договорился с Люськой. Конечно, это стоило
кругленькой суммы. Но лично я ни о чём не жалею. А ей показалось мало,
склоняет ещё к сожительству...
– Не удивительно: кому хочется терять
квартиру, привилегии там всякие...
– Но это, понимаешь, ни к чему мне. Никак
нельзя с ней, а то потом не отвязаться от суда, затаскают. С другими
же просто, ради забавы, удовольствий – пожалуйста, с превеликой
радостью! Сам знаешь, планы у меня иные... Да! Чего стоишь, будто у
шефа на ковре, – Шахов снова хохотнул, глаза его весело блестели. –
Двигай кресло, падай! Налить? – он кивнул на графинчик. – Вещь
отличная, крепкая.
– Не откажусь, – сказал я, подавая вторую
рюмку и подвигая кресло.
– Конфеты в коробке прихвати!
– Как хоть дела?
– Во! – Шахов подскочил на диване и
показал большой палец. – Лучше всех!
– Значит, дело полным ходом к свадьбе
идет. Когда всё будет? Скоро хоть?
– Вчера у шефа был семейный совет, на нём
всё решалось окончательно. Потом с Аллочкой в театре были.
– Дальше-то что? – решил полюбопытствовать
я. – Только давай уж всё сразу, не люблю, когда тянут.
Шахов выдержал минутную паузу, будто хотел
специально подчеркнуть всю значимость последующих слов. Лицо его вдруг
приобрело мечтательное выражение, он закатил глаза и, причмокнув,
томным голосом произнёс:
– Эх, повторить бы всё... Ты бы только мог
представить, какой поцелуй, какая фигура, какие...
– Аж дух захватывает, – с усмешкой
вырвалось у меня.
– Точно!
– Ну, а на работе почему не был?
– Зачем? Теперь я на особом положении:
могу делать всё, что душе моей угодно. И никто слова против не скажет!
– Везёт же. А тут крутишься целыми днями,
будто белка в колесе, – и никакой благодарности.
– Сам виноват. Жаль, что ты уже женат. А
то у шефа-то нашего есть ещё одна дочь. Подождал бы, пока немного
подросла...
– Ты скажешь, – ответил я и махнул рукой.
– А что-о... Точно, без шуток, лично бы
всё устроил! Стал бы зятем шефа... Нет, ты только вдумайся! Зятем,
зятем самого Семёна Семёныча. Да-а, тогда бы у тебя точно всё было: и
положение, и широкая сеть связей, и шикарная квартира, и
машина-иномарка...
– Не все ведь в рубашке родились! –
оборвал я мечтания Шахова.
– Нда-а... Поторопился ты, приятель,
накинуть на себя хомут. Никакой тебе свободы... Всё из головы
вылетает, как жену-то твою с дочкой зовут?
– Аннами.
– У Чехова была одна «Анна на шее», а у
тебя их две, – Шахов звонко рассмеялся, радуясь своей неожиданной
шутке.
– Как смешно...
– Не обижайся. Всё же живи веселее, ведь
жизнь...
– Ты-то сам хоть знаешь, что значит
жизнь-то?
– Жизнь, как сказал один дядя из
горисполкома, подобна большому универсаму, где можно найти всё, кроме
того, что нужно тебе!
– Сейчас-то и в универсаме ничего не
найдешь...
– Смотря кто, – Шахов хитро улыбнулся. –
Может, тебе всё-таки развестись? А? Ведь счастья-то всё равно нет. А
тут с женитьбой на Зиночке, второй дочери шефа, такие перспективы
открываются... Опьянеть можно, когда представишь себе.
Я подозрительно посмотрел на Шахова. Что
это с ним? Видать, голова от счастья закружилась... Или у него явно с
мозгами что-то неладно, винтики бы подкрутить малость... Сумасшедший
дом.
– Каждому своё, – сказал я, вставая с
кресла.
– Как знаешь, приятель, – Шахов закурил.
Тут я увидел сегодняшнюю газету, на глаза
сразу бросилась публикация с крупным заголовком «ЕЩЁ РАЗ О СНЕЖНОМ
ЧЕЛОВЕКЕ». Взял газету и быстро прочитал: «Дорогие наши читатели!
Убедительно просим обратить ваше внимание на дату, когда публиковалось
о Снежном Человеке. 1 апреля! Пожалуйста, больше не звоните нам по
поводу Снежного Человека, не отрывайте от работы, это был просто
розыгрыш. Розыгрыш!»...
Значит, очередной обман. На душе появился
горький осадок от досады. Стало обидно за себя, ведь буквально никакой
выдержки, запросто клюю на всякую чепуху. Тошно. Кругом только ложь,
халтура. И никуда от этого не деться.
В это время раздался звонок. Шахов побежал
открывать дверь. В комнату вошло пятеро человек.
– О-о, какие гости пожаловали, – Шахов
расплылся в широкой улыбке. – Привет, Федь! – обратился он к одному из
двух в милицейской форме.
– Я тебя не знаю, – буркнул тот.
Шахов слегка отшатнулся, он мгновенно
изменился в лице, взгляд его стал испуганным. Вошедшие подошли к
большому столу. У кого были дипломаты – положили их. Открыли.
– Вы будете Шаховым Юрием Петровичем? –
спросил один.
– Да-а, – пролепетал хозяин
четырехкомнатной квартиры.
– Вы арестованы, – сказал другой. – Вот
постановление прокурора на обыск и арест.
Шахов открыл рот, хотел было что-то
сказать, но не смог. Настолько всё оказалось для него неожиданным, что
слова просто застряли у него в глотке. Когда же всё-таки немного
пришёл в себя, то выдавил из себя:
– Переодеться можно?
Вошедшие переглянулись и кивнули головой.
Шахов с поникшими плечами ушёл в соседнюю комнату. Не обращая на меня
внимания, незваные гости продолжали между собой тихий разговор:
– Не того берём, мужики, рыбёшка-то
мелкая...
– Не сказал бы. Вот какие хоромы себе
отхватил...
– И заметьте, за каких-то три года...
– Всё равно не того берём...
– Ты всё же думаешь, за ним кто-то
стоит...
– Наверняка. Хотя бы его шеф! Не зря ведь
дочь собиралась выйти за этого замуж...
– Уже нет! Разговаривал с ней, чуть от
гнева не лопнула: «Да вы что, не знаю никакого Шахова»...
– Короче, отреклась. Сразу никому не
нужен...
– Надо ведь на кого-то валить...
– Но вы же прекрасно знаете, что у нас нет
ничего ни против его шефа, ни против дочери. Чистые они...
– Вот в том-то и беда...
Вдруг один из говоривших повернулся в мою
сторону. Подошёл ко мне вплотную.
– А ты что тут делаешь? Кто таков? –
пробасил он.
– Коллега по работе, – ответил я.
– Тогда нечего тут делать!
Я вышел на улицу. Лицо, уши горели.
Невезучий я человек, вечно влипаю в какую-нибудь нехорошую историю,
тем самым попадая каждый раз не в то положение, какое нужно. Голова
гудела. Всё разом накатилось: отношения с женой, Шахов, его
неожиданный арест... Всё, всё смешалось в сплошной, жгучий комок
мыслей, которым трудно было управлять. Да и, честно говоря, не
хотелось. Зачем? Завтра будет день, завтра всё и решится на свежую
голову. А пока... Пока постараться уйти от всего и забыться, забыться.
С меня хватит, я устал... Ничего больше.
Я сел за руль и включил зажигание. Когда
проезжал мимо киоска, что-то заставило остановиться. Купил билет
«Спринт», равнодушно вскрыл его... И тут же обомлел на месте. Ё-моё...
Нет, это шутка, шутка. От охватившего волнения невозможно было
спокойно читать, буквы прыгали, расплывались. Неужели, неужели это на
самом деле? И не сон-сказка? Ё-моё... В своих руках я держал «Волгу».
Это было не во сне. Такая всесильная радость вдруг охватила всего, что
я не сдержался и издал дикий вопль. Киостёрша в страхе отпрянула от
окошка. Бедная, она, наверное, подумала, что я сошёл с ума от неудачи.
В одном она права, я точно чуть с ума не сошёл, но только от счастья.
На этот раз фортуна улыбнулась мне.
апрель 1991 г.,
г. Каменск-Уральский.
